Неточные совпадения
В одиночестве потом передумывая этот взгляд, который выражал право на
свободу, она пришла, как и всегда, к одному — к
сознанию своего унижения.
— Полно, папаша, полно, сделай одолжение! — Аркадий ласково улыбнулся. «В чем извиняется!» — подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. — Перестань, пожалуйста, — повторил он еще раз, невольно наслаждаясь
сознанием собственной развитости и
свободы.
Зачем ему эти поля, мужики и вообще все то, что возбуждает бесконечные, бесплодные думы, в которых так легко исчезает
сознание внутренней
свободы и права жить по своим законам, теряется ощущение своей самости, оригинальности и думаешь как бы тенями чужих мыслей?
Мысли его растекались по двум линиям: думая о женщине, он в то же время пытался дать себе отчет в своем отношении к Степану Кутузову. Третья встреча с этим человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность в неоспоримости исповедуемой истины и еще многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его
сознание своей
свободы приятно в нем и даже возбуждает зависть к нему, притом не злую зависть.
Видишь: ты молода, отсюда никуда носа не показывала, а тебя уже обвеял дух
свободы, у тебя уж явилось
сознание своих прав, здравые идеи.
Он молился, просил Бога помочь ему, вселиться в него и очистить его, а между тем то, о чем он просил, уже совершилось. Бог, живший в нем, проснулся в его
сознании. Он почувствовал себя Им и потому почувствовал не только
свободу, бодрость и радость жизни, но почувствовал всё могущество добра. Всё, всё самое лучшее, что только мог сделать человек, он чувствовал себя теперь способным сделать.
Выродившаяся
свобода выражается лишь в отрицательном
сознании, что меня не насилуют.
Религиозное же
сознание должно бороться с этими разлагающими и обессиливающими теориями социальной среды во имя творческой активности человека, во имя его высшей
свободы, во имя высшего смысла жизни.
В более глубоком смысле
свобода есть совершеннолетие человека,
сознание долга перед Богом быть свободным существом, а не рабом.
Вопрос ставится о двух состояниях мира, которые соответствуют двум разным структурам и направлениям
сознания, прежде всего дуализма
свободы и необходимости, внутренней соединенности и вражды, смысла и бессмыслицы.
Вера в человека, в его творческую
свободу и творческую мощь возможна лишь для религиозного
сознания, а никогда не для позитивистического
сознания, которое смотрит на человека, как на рефлекс материальной среды, природной и социальной.
Я очень ценил и ценю многие мотивы русской религиозной мысли: преодоление судебного понимания христианства, истолкование христианства как религии Богочеловечества, как религии
свободы, любви, милосердия и особой человечности, более, чем в западной мысли выраженное эсхатологическое
сознание, чуждость инфернальной идее предопределения, искание всеобщего спасения, искание Царства Божьего и правды Его.
Но перед лицом западных христианских течений эпохи я все же чувствовал себя очень «левым», «модернистом», ставящим перед христианским
сознанием новые проблемы, исповедующим христианство как религию
свободы и творчества, а не авторитета и традиции.
И вместе с радостью прибытия, с предчувствием долгой
свободы в душе стоит смутное
сознание, что на эти два месяца мы становимся «гарнолужскими паничами».
Когда экзамен по какому-нибудь предмету кончался и из дверей показывались синие учительские мундиры, я убегал с радостным
сознанием, что через несколько минут буду далеко от них, на полной
свободе.
Киреевский, им выражена так: «Внутреннее
сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое
сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет
свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
В начале века велась трудная, часто мучительная, борьба людей ренессанса против суженности
сознания традиционной интеллигенции, — борьба во имя
свободы творчества и во имя духа.
И это движение от человека к Богу нужно понимать совсем не в смысле выбора, совершаемого человеком через
свободу воли, как это, например, понимает традиционное католическое
сознание.
Вне церковного
сознания всегда остается власть эволюционного натурализма, не ведающего
свободы, хотя бы и расширенного до других планетных миров.
Слишком ведь ясно для религиозного
сознания, что церковь как порядок
свободы и благодати не может подчиниться государству и порядку необходимости и закона и не может сама стать государством, т. е. жизнью по принуждению и закону.
Сама возможность пророчеств основана на религиозном преодолении противоположности между
свободой и необходимостью, которая для рационалистического
сознания остается непримиримой антиномией.
Ни природа реальности, ни природа
свободы, ни природа личности не могут быть постигнуты рационалистически, идеи эти и предметы эти вполне трансцендентны для всякого рационалистического
сознания, всегда представляют иррациональный остаток.
Этот рациональный план творения целиком пребывает в сфере человеческой ограниченности и не возвышается до
сознания смысла бытия, так как смысл этот связан с иррациональной тайной
свободы греха.
Бог лучше знал, какое творение совершеннее и достойнее, чем рационалистическое, рассудочное
сознание людей, беспомощно останавливающихся перед великой тайной
свободы.
Неправильное воспитание, странные знакомства и привычки, постоянное присутствие матери, бедность и беспорядок в доме, все, начиная с самой
свободы, которою пользовалась молодая девушка, с
сознания ее превосходства над окружавшими ее людьми, развило в ней какую-то полупрезрительную небрежность и невзыскательность.
— Мы победим, потому что мы — с рабочим народом! — уверенно и громко сказала Софья. — В нем скрыты все возможности, и с ним — все достижимо! Надо только разбудить его
сознание, которому не дают
свободы расти…
Христианин может подвергаться внешнему насилию, может быть лишен телесной
свободы, может быть не свободен от своих страстей (делающий грех есть раб греха), но не может быть не свободен в том смысле, чтобы быть принужденным какою-либо опасностью или какою-либо внешнею угрозою к совершению поступка, противного своему
сознанию.
Помогли ли мне соотчичи укрепить мою веру в то, что время шутовства, всяких юродств и кривляний здесь минуло навсегда, и что под веянием духа той
свободы, о которой у нас не смели и мечтать в мое время, теперь все образованные русские люди взялись за ум и серьезно тянут свою земскую тягу, поощряя робких, защищая слабых, исправляя и воодушевляя помраченных и малодушных и вообще свивая и скручивая наше растрепанное волокно в одну крепкую бечеву, чтобы сцепить ею воедино великую рознь нашу и дать ей окрепнуть в
сознании силы и права?..
Взгляните же, что у нас делается в этом отношении — крестьяне освобождаются, и сами помещики, утверждавшие прежде, что еще рано давать
свободу мужику, теперь убеждаются и сознаются, что пора развязаться с этим вопросом, что он действительно созрел в народном
сознании…
Челкаш слушал его радостные вопли, смотрел на сиявшее, искаженное восторгом жадности лицо и чувствовал, что он — вор, гуляка, оторванный от всего родного — никогда не будет таким жадным, низким, не помнящим себя. Никогда не станет таким!.. И эта мысль и ощущение, наполняя его
сознанием своей
свободы, удерживали его около Гаврилы на пустынном морском берегу.
Где начинается
сознание, там начинается нравственная
свобода; каждая личность одействотворяет по-своему призвание, оставляя печать своей индивидуальности на событиях.
Сашка сам, без приглашения, играл им «Rule Britannia» [«Правь, Британия» (англ.).]. Должно быть,
сознание того, что они сейчас находятся в стране, отягощенной вечным рабством, придавало особенно гордую торжественность этому гимну английской
свободы. И когда они пели, стоя, с обнаженными головами, последние великолепные слова...
И первая мысль, которая явилась в моей голове вслед за
сознанием моей
свободы, была мысль о том, как я должен повести себя с этим известием перед «колыванским семейством».
А когда разнеженный приятель выкладывал всего себя, я отбрасывал от себя его душонку и уходил прочь с гордым
сознанием своей силы и внутренней
свободы.
В ее манерах сказывалось своеобразное изящество и какая-то особенная
свобода, которая дается собственным
сознанием и внешним признанием полезной общественной деятельности.
Он также живет накануне великого дня
свободы, в который существо его озарится
сознанием счастия, жизнь наполнится и будет уже настоящей жизнью.
«Где это видано, чтобы в простой мужицкой натуре [могла] в такой степени развиться [любовь к
свободе и]
сознание [прав] своей личности?
— Не есть, пить и спать, а жить. Жить с
сознанием своей
свободы и некоторого даже могущества.
Надо приучать себя жить так, чтобы не думать о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения закона своей жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом жизни, правда, нет уж побуждений к добрым поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в душе такая
свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое
сознание верности пути, которых никогда не узнает тот, кто живет для славы людской.
Коли победим — честь нам и слава, а нет — история тоже не забудет нас, да и собственное
сознание останется, что погибли по крайней мере не бесславно, а за честное дело, за братскую
свободу.
Одновременно с этим Бог пробуждает в человеке
сознание его тварной
свободы тем, что дает ему закон или заповедь: «И заповедал Господь Бог, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от древа познания добра и зла не ешь от него: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16–17).
На Страшном суде человек, поставленный лицом к лицу с Христом и в Нем познавший истинный закон своей жизни, сам сделает в свете этого
сознания оценку своей
свободе в соответствии тому «подобию», которое создано творчеством его жизни, и сам различит в нем призрачное, субъективное, «психологическое» от подлинного, реального, онтологического.
Внешняя принудительность истин веры не отвечала бы основным требованиям религиозного
сознания, и достоинству чтущего нашу
свободу Божества не соответствовало бы насиловать нашу личность, хотя бы даже логическим принуждением или насилием знания.
С «самостоятельным хотением» вступает в жизнь и Подросток. На груди у него документ, дающий ему шантажную власть над гордою красавицею, а в голове — «идея». Идея эта — уединение и могущество. «Мне нужно то, что приобретается могуществом и чего никак нельзя приобрести без могущества; это — уединенное и спокойное
сознание силы! Вот самое полное определение
свободы, над которым так бьется мир!
Свобода. Я начертил, наконец, это великое слово… Да, уединенное
сознание силы — обаятельно и прекрасно»…
Авторитарному
сознанию или авторитарному строю жизни нужно противополагать не разум, не природу и не суверенное общество, а дух, т. е.
свободу, духовное начало в человеке, образующее его личность и независимое от объективированной природы и от объективированного логического мира.
Вокруг искусства людьми, которые более потребители, чем творцы, создается отвратительная снобическая атмосфера, которая свидетельствует о рабстве человека, об утрате
свободы духа вследствие душевных усложнений и уточнений, вследствие найденной возможности жить пассивными отражениями, при
сознании большей высоты и значительности этой жизни, чем жизнь обыденных людей, человеческих масс.
Таким образом соединились в моём
сознании начала, которые и в мире, и во мне самом могут находиться в антагонизме и борьбе — начало личности и
свободы и начало жалости, сострадания и справедливости.
Исторические революции никогда такого изменения структуры
сознания не делают, они остаются в плане детерминации и определяются не столько
свободой, сколько роком.
Это была иллюзия, хотя и имеющая связь с глубокой темой H. Федоров хотел победить смерть, обратить время, изменить прошлое путем «общего дела» активного воскрешения Это была великая и христианская идея, но она не была достаточно связана с проблемой личности и
свободы, с проблемой победы
сознания над объективацией.
Изменение направления борьбы за
свободу человека, за появление свободного есть прежде всего изменение структуры
сознания, изменение установки ценностей.